Разбор полетов в кризисных условиях

Очень хочется побыстрее закончить кризисную тему, перейдя к чему-нибудь более приятному. Поэтому попробую сделать несколько основных выводов, к которому пришли рекрутеры столичного компьютерного рынка.

Во-первых, среди работодателей живет устойчивая легенда, что в настоящее время без работы осталось много квалифицированных специалистов, которых можно очень задешево нанять на работу и сделать с их помощью неплохие деньги. Так сказать, воспользоваться открывшимися возможностями кризисного периода. Более того, я получил пару писем от работодателей - директоров небольших компьютерных фирм. Оба проявили удивительное единодушие: в кризисе надо видеть хорошие стороны, уменьшившиеся зарплаты для технических специалистов и менеджеров - это просто замечательно. То, что много людей осталось без работы, - это очень хорошо! Будет из кого выбирать. Трудно не согласиться с господами - владельцами компаний. Во все времена сытый голодному не товарищ!

Но легенда о хороших и дешевых людских ресурсах не совсем верна. На самом деле без работы осталось много низкоквалифицированных людей, а также тех, кто являлся откровенным балластом в своих компаниях. Просто хорошая жизнь способствует появлению «жирка». Таким жирком, как это ни цинично звучит, и являлись многие, ныне безработные, специалисты и менеджеры. Это во-первых. А во-вторых, среди безработных весьма высок процент неликвидных специалистов и менеджеров. При этом неликвидные отнюдь не означает неквалифицированные. О проблеме ликвидности «Карьера» уже писала, причем было это до августовских потрясений.

Многие специалисты повышают степень своей ликвидности, кардинально меняя сферу деятельности. Администратор баз данных Lotus Notes, имеющий трехлетний опыт работы, после сокращения заработной платы уходит работать в автосервис, начинает заниматься ремонтом автомобилей. При этом он существенно выигрывает в заработке и получает более ликвидную профессию. Правильность подобных поступков, кардинально меняющих карьеру, вопрос особый.

Большинство заявок на подбор персонала поступает сегодня из так называемого «реального сектора». В нашем случае это, например, компании - производители программного обеспечения, ориентированные на зарубежные рынки, а также фирмы, занимающиеся предоставлением допечатных и печатных услуг.

То есть компании, что-то реально производящие. Причем это «что-то» имеет устойчивый сбыт (в России или за ее пределами). Как известно, «реальный сектор» пострадал меньше всего. Как следствие - здесь самый низкий процент уволенных (сокращенных) сотрудников.

Работодатели из данной категории приглашают новых сотрудников. При этом главное определяющее условие для кандидатов - опыт работы в профильной компании. То есть работодатель хочет видеть квалифицированных специалистов из того же «реального сектора», в том числе из фирм-конкурентов. Но именно оттуда высвобождается меньше всего людей, там ими дорожат (они же реальный доход приносят!), а сами наемные работники тоже не хотят менять «шило на мыло». Мало сейчас желающих рискнуть, оставив свою родную компанию ради не самых убедительных перспектив на новом месте.

Вот и получается парадокс: вакансии вроде бы есть, желающих их занять предостаточно, но реально подходящих людей очень немного. При этом работодатель не очень стремится понизить планку предъявляемых требований: а зачем? Ведь острой потребности в новых кадрах почти нет, а значит, есть возможность поразборчивее выбирать - куда, собственно, этим кадрам деваться.

Неужели естественный процесс?

При правильной экономической политике государства снижение стоимости рабочей силы, при ее высокой квалификации, могло бы стать толчком к развитию компьютерной индустрии. Ведь где-то нечто подобное уже встречалось. Если провести краткую ретроспективу компьютерного бизнеса Восточной и Юго-Восточной Азии, то можно наблюдать одну и ту же интересную картину. Взять, к примеру, Японию 60-70-х: дешевая рабочая сила с высоким уровнем образования - низкая себестоимость произведенного товара при высоком качестве - экспортная агрессия японских технологичных товаров по всему миру.

Далее постепенно происходит удорожание рабочей силы - становится не очень выгодно заниматься производством на территории Японии. В настоящее время зарплата японского рабочего - самая высокая в мире. Значительная часть производства постепенно перемещается в Южную Корею, ведь там низкая стоимость рабочей силы и высокая производительность труда при отличной трудовой дисциплине, покладистых профсоюзах, отсутствии коммунистов и прочих «левых смутьянов».

Но постепенно и в Южной Корее происходят перемены, рабочая сила неуклонно дорожает. Нынешняя зарплата южных корейцев вполне сравнима с заработком западных европейцев. А производство этого не любит. Производство уходит к так называемым «драконам» (или «тиграм»): в Сингапур, Гонконг, Тайвань и Малайзию. Шаг за шагом и там начинаются проблемы с удорожанием человекочасов. Стоит отметить, что Гонконг еще задолго до передачи Китаю сильно сократил объемы производства: слишком дорого оно стало обходиться, а потому - невыгодно.

При беседах с зарубежными специалистами по международному рынку труда мне всегда было странно слышать, что проблема (впрочем, неглавная) России - высокая стоимость трудовых ресурсов! Откуда пошла такая легенда, сказать сложно. Нам, русским, хотелось сравнивать себя с Северной Америкой или Западной Европой (ведь Россия - член «Большой восьмерки»), а специалисты по труду нас сравнивали с какой-нибудь Бразилией или, в лучшем случае, с Венгрией.

Однако до кризиса среднестатистический специалист по информационным технологиям в городе Москве зарабатывал значительно больше, чем его среднестатистический коллега из Варшавы, Будапешта, Праги или Братиславы. При том, что уровень жизни в восточноевропейских странах все же выше, чем российский. Диспропорция получалась. А разрыв между заработком среднего компьютерщика и среднего рабочего в нашей столице много больше, чем в Восточной Европе. Неужели мы получили то, что реально заслуживаем?