 |
Как вы относитесь к тем мерам, которое предпринимает правительство в отношении регулирования Internet?
На мой взгляд, американское правительство достаточно тонко подошло к решению этой задачи. Я не во всем одобряю действия ФБР, однако эксперты этой организации прекрасно понимают, какова в процессе регулирования может быть роль программного обеспечения. Лучший тому пример - дискуссия вокруг технологии шифрования. Сначала она (технология) была запрещена. Ее нельзя было экспортировать. Конгресс и правительство боялись, что ею воспользуются террористы, наркодельцы и оппозиционеры.
В итоге они перешли к поддержке бесплатного шифрования. Думаю, ФБР довольно рано осознало, что совсем запретить шифрование нельзя. Единственно возможное в такой ситуации решение - взять инфраструктуру шифрования под контроль.
В ноябре прошлого года сенат чуть было не принял поправку к закону об обеспечении секретности и свободы посредством шифрования, в соответствии с которой любой производитель технологии шифрования должен предусмотреть возможность восстановления ключа. Власть хочет контролировать производителей, а производители всегда ищут самое дешевое решение. В большинстве случаев таковое не связано с нарушением действующего законодательства.
Когда шифрование отдается на откуп коммерческим структурам, многие вопросы снимаются автоматически. С ребятами из Массачусетсского технологического института справиться сложнее. Попробуйте договориться с людьми, толкующими понятия этики и свободы столь своеобразно! По признанию одного из основателей IETF Дейва Кларка, их идеал вовсе не демократия в ее традиционном понимании, но анархия.
Эти люди могут противостоять правительству, и они будут это делать. Но по мере того как контроль над инфраструктурой уплывает из рук авторов бесплатных и свободно распространяемых программ к корпоративным разработчикам, повышается и возможность контролировать ситуацию.
Что вы думаете о концепции саморегулирования Internet?
Я очень скептически к ней отношусь. Я смирился с тем, что альтернативной модели регулирования, которая бы всех устраивала, у нас нет. Огорчает, что существующие правительственные структуры никто не хочет принимать в расчет.
Нас так увлекает идея замены правительственных оков на свободный рынок, что зачастую мы забываем о некоторых общественных ценностях, которые рискуем принести в жертву. Я сам сторонник расширения свободы рынка, но не во всем и не всегда.
Дело в том, что интересы предпринимателей в отношении, скажем, интеллектуальной собственности слишком ограниченны, чтобы определять политику в этой области. Естественно, они хотят, чтобы у обладателей интеллектуальной собственности было больше прав, однако это не вполне согласуется с американской традицией добросовестного использования интеллектуальной собственности.
В странах Европы есть другая традиция, а именно моральных прав, в соответствии с которой автор на довольно длительный срок получает право контроля за использованием продуктов своего труда. Концепции добросовестного использования и моральных прав противостоят интересам бизнеса, и это правильно.
В частных инфраструктурах таится серьезная опасность. До последнего времени доминирующей формой защиты интеллектуальной собственности был закон. Если какой-нибудь человек взломает Web-узел IDG и украдет это интервью, логично будет привлечь его к ответственности за нарушение авторского права. Однако интересам владельца авторских прав всегда должны противостоять принципы добросовестного использования.
Проблема, собственно, в следующем. Сейчас появляются инфраструктуры, которые решают задачу защиты интеллектуальной собственности посредством программ. Но если авторские права защищает не закон, а программа, кто даст гарантии, что данный материал будет доступен для справедливого использования? Нет никаких оснований утверждать, что между правами на справедливое использование и интересами автора сохранится имеющийся баланс.
В случае принятия закона, который поддерживает администрация президента, будут претворены в жизнь принципы Всемирной организации по авторским правам. Впрочем, одно из положений этого акта выглядит жестче по сравнению с принципами ВОАП. Я имею в виду запрет на использование устройств, позволяющих обходить кодовую защиту. Вы становитесь преступником вне зависимости от того, можно ли квалифицировать ваши намерения как «добросовестное использование».
Вы обосновывали положение о том, что те или иные технологии защиты информации должны соответствовать требованиям общего права. Не могли бы вы повторить основные доводы для читателей, не знакомых со стенограммой этой речи?
В этой связи я всегда вспоминаю граждан Советского Союза, частная жизнь которых протекала под неусыпным наблюдением спецслужб. В результате им приходилось приспосабливаться к условиям слежки.
Меня поражает поведение в сходной ситуации жителей Соединенных Штатов. Вместо того чтобы предпринять шаги по правовому обеспечению защиты информации, они начали думать о том, как изменить свое поведение. Хороший тому пример - электронная почта.
Мне удалось весьма подробно ознакомиться с проблемами защиты электронной почты и доступа к информации. После известного инцидента я получил очень много писем, авторы которых излагали свое видение корпоративной политики в отношении электронной почты. (В свое время Microsoft удалось заполучить копию электронного письма, в котором Лессиг в шутливой форме рассказывает другу о собственном опыте установки на компьютер Internet Explorer. Корпорация воспользовалась этим письмом, чтобы поставить вопрос об устранении Лессига с должности специального судебного распорядителя. С ответным заявлением Лессига можно ознакомиться по адресу http://www.law.ucla.edu/library/Microsoft/lessig.htm. - Прим. ред.)
Смысл этих писем был следующий: никогда не пересылайте по электронной почте информацию, которая не могла бы без ущерба для вас появиться на страницах The New York Times. По-моему, в нормальных условиях это очень странная реакция. Несомненно, в определенных случаях люди имеют законные основания просматривать чужую корреспонденцию, однако эти случаи редки и ничего общего с моей историей не имеют.
На мой взгляд, с появлением новой технологии вовсе не следует спешить отказаться от свобод, на которые она покушается. Напротив, надо подумать о тех правовых и технических мероприятиях, которые в данном случае следует провести.
В конце 20-х годов достаточно большой резонанс получил процесс, известный под названием «Ольмстед против Соединенных Штатов». Верховный Суд США впервые разбирал вопрос, попадает ли подслушивание телефонных разговоров под Четвертую поправку. Вообще-то Четвертая поправка защищает от необоснованных обысков и арестов людей, помещений, документов, личного имущества. Полицейский не может просто так войти в ваш дом и начать копаться в вещах, поскольку это нарушение права собственности.
Итак, Верховный суд постановил, что при подслушивании телефонных разговоров право собственности не нарушается, следовательно, не нарушается и Четвертая поправка. Однако в протокол было внесено и особое мнение судьи Луиса Брэндейса, суть которого в том, что пора задуматься о защите наших свобод в условиях, очень сильно отличающихся от прежних. Нельзя дать технике шанс заманить нас в ловушку.
И мы можем решить эту проблему, исходя из общего права, то есть не принимая новых законов?
Да. Мое мнение может вызвать определенные возражения, поскольку судьи, которые старались принимать участие в процессе законотворчества, долгое время получали серьезный отпор. Но интересно, что в отношении киберпространства инициативы судей имели, как правило, положительные результаты. В целом судьи ведут себя очень корректно. Они хотят понять, что такое Сеть, с готовностью выслушивают специалистов.
Прокомментируйте, пожалуйста, решение баварского суда о признании виновным в распространении детской порнографии Феликса Сомма, в прошлом одного из руководителей CompuServe. Небезызвестно также, что общественность ряда стран озабочена фактом оказания американцами давления на международное законодательство путем создания правовых актов для глобальных структур. Что вы думаете по этому поводу?
Баварцы - очень консервативный народ, поэтому исход дела Сомма едва ли повлияет на дальнейшее развитие сетевого законодательства. Все равно как если бы суд какого-нибудь провинциального городка отправил в тюрьму редактора Playboy.
Кстати говоря, Германия целенаправленно отстаивает свои конституционные ценности, когда речь идет об их реализации в киберпространстве. Принятый недавно у них закон о сетях связи в ряде случаев недвусмысленно встает на защиту права анонимности. Это право имеет не меньшее значение и в нашей конституционной традиции, однако законодательная власть почему-то не спешит гарантировать его в Internet. Наоборот, они озабочены тем, чтобы полиция без лишних хлопот смогла установить вашу личность.
На мой взгляд, сейчас гораздо актуальнее другая проблема. Мы подарили миру киберпространство, построенное на принципах Первой поправки, то есть принципах свободы слова. Сама инфраструктура виртуального мира делала централизованный контроль невозможным.
 edu/lessig.html |
Сейчас многие встревожены тем, что мы меняем инфраструктуру Internet, которая изначально гарантировала свободу слова. Именно поэтому я активно выступал против PICS (Platform for Internet Content Selection - утвержденный Консорциумом World Wide Web стандарт оценки содержания Internet). PICS изменяет инфраструктуру Internet. Это ответ на Акт о благопристойности в средствах коммуникации (CDA). Верховный суд прав: это очень глупый закон, плохо составленный, но суть не в этом. Можно заставить разработчиков браузеров встроить PICS в их продукцию, и люди сами будут выбирать систему оценки информации в Internet, фильтровать ее в соответствии с собственными предпочтениями. Но это в Америке, стране, где есть Первая поправка. А как быть остальным, ведь фильтр PICS может быть установлен не только при индивидуальном распространении информации?
Я слышал, как тайваньские государственные ведомства обсуждали проблему использования PICS через местных Internet-провайдеров для контроля всей поступающей в страну информации. Тайвань - относительно либеральная страна, это не Сингапур. Обратите внимание, что даже прогрессивное правительство не выдерживает искушения новой инфраструктурой, тогда как раньше установить цензуру было практически невозможно.
Я отнюдь не противник классификации информационного наполнения Internet, но любая инфраструктура должна быть согласована с нашими ценностями. Инфраструктура - это политика, поэтому, выбирая ту или иную инфраструктуру, мы решаем именно политические проблемы. Мне могут возразить, что Internet, где дети смотрят порнографию, также несовместима с нашими принципами. Это иная точка зрения. Поэтому необходимо определить принципы, которых мы будем придерживаться в процессе работы над инфраструктурой Internet. Многие политики забывают об этом.
Решение Консорциума World Wide Web в отношении PICS было отчасти обусловлено желанием не допустить раскола Internet. В частности, созданием национальной сети intranet занимается Китай, поскольку его не устраивает публикуемая в Паутине информация.
Безусловно, я за целостность Internet, однако целостность имеет свою цену. Очень жаль, если мы потеряем несколько стран, однако жертвовать заложенными в инфраструктуру Сети принципами свободы ради экстремистов, по-моему, не стоит.
Китай продолжает строить intranet, и PICS ему не помеха. Вообще говоря, Консорциум оказался в непростом положении. Он хочет сохранять нейтралитет, тогда как многие его члены представляют отнюдь не нейтральные организации.
Компании хотят контролировать деятельность своих сотрудников, причем на вполне законных основаниях. Наиболее интересной мне кажется идея контроля полосы пропускания. Скажем, на спортивные страницы выделяется только 5%, поэтому они будут «грузиться» очень медленно; если же вы отправитесь на Web-узел Microsoft, скорость будет большая. Опять же, подобная возможность контроля должна быть встроена в инфраструктуру.
Достаточно ли активны организации по защите гражданских свобод, когда речь заходит о киберпространстве, и насколько они дальновидны?
На первом этапе их критика контроля со стороны государства была непродуманной, хотя и вполне объяснимой. Если нас волнует свобода слова в Internet, надо признать, что никто, кроме государства, не сможет обеспечить ее защиту, говорим ли мы о законодательстве или об инфраструктуре.
Эти проблемы по-прежнему вызывают у меня тревогу, и хотя я не согласен с Центром демократии и технологий по ряду важных положений, эта организация интересуется инфраструктурой именно постольку, поскольку последняя реализует гражданские свободы. Другим структурам не всегда удается сломать стереотипы, ведь раньше им приходилось бороться против законов, так или иначе ущемляющих наши права. Прежняя модель устарела.
Наша Конституция уникальна тем, что строго ограничивает государственную власть и не применяется непосредственно к частным лицам. А киберпространство - инфраструктура, которая создается не государством, а частными людьми или организациями, принадлежащими частным лицам. Она должна быть частной, это вне сомнения, но мы не должны отказываться от идеи ее соответствия конституционным ценностям.
Немецкая конституционная традиция очень отличается от нашей, и немцы очень активны в решении этой задачи. Американская конституционная традиция очень ограниченна, поэтому представители многих правозащитных организаций предпочитают не думать об инфраструктуре. Думаю, это недальновидно.
Мы можем таким образом расширить нашу конституционную традицию?
Да, только им не говорите. (Смеется.) Один мой очень способный студент написал в реферате, что я косвенным образом критикую нашу конституционную традицию.
Мне кажется, составители Конституции США хотели защитить граждан не только от правительства, но и от других граждан. Государство не должно ограничивать свободу, но и действия частных лиц не должны ограничивать свободу, и инфраструктура не должна ограничивать свободу.
В соответствии с традициями американского либерализма, гражданским свободам угрожало прежде всего государство. В XIX веке мы защищались от норм, в начале XX века - от рынка. Благодаря Франклину Рузвельту мы избавились от боязни рынка. Киберпространство ставит проблему свободы в контексте инфраструктуры.
Рассуждая в категориях XVIII века, мы теряем из виду опасность, нависшую над нами сегодня.
Каковы перспективы развития сетевого законодательства?
Надеюсь, что процессуальные нормы будут разработаны в соответствии с ценностями, заложенными в инфрастуктуру киберпространства. Я читаю курс лекций в Мичиганском технологическом институте совместно с Хэлом Абельсоном; половина наших студентов - юристы, половина - программисты. Мы выбрали десять проблем, которые собираемся предложить на обсуждение. Основная идея состоит в том, чтобы показать механизмы взаимовлияния инфраструктуры и политики.
В итоге мы надеемся проанализировать политические аспекты проблемы регулирования киберпространства. Юристы должны понять, что это не только правовая проблема, а технари - уяснить, какую роль играет инфраструктура.
Возможно, я произношу сейчас нечто крамольное, однако меня больше интересуют не юристы, а разработчики. Именно им предстоит трудиться над созданием инфраструктуры, поэтому их выбор, на мой взгляд, имеет большее значение.