Глава представительства в России, Ericsson.
 |
Пер Улоф Шостедт: Наверное, мне понадобится несколько часов, чтобы рассказать всю историю работы Ericsson в России... Начало этой работы датируется 1881 годом, когда компания получила из Санкт-Петербурга первый заказ на поставку телефонных аппаратов. Свою первую телефонную станцию Ericsson установила в России в 1893 году. В этой связи стоит упомянуть отмечавшийся в прошлом году юбилей — сто лет российской междугородной и международной связи. Ericsson имеет к нему непосредственное отношение: уже тогда, сто лет назад, компания принимала непосредственное участие в развитии связи в России как поставщик оборудования. Что касается Москвы, то построенная здесь в 1904 году в сотрудничестве с Ericsson уникальная центральная телефонная станция емкостью 60 000 линий многие годы была самой передовой в техническом отношении и самой крупной в мире. В 1917 году на фабрике Ericsson в Санкт-Петербурге работали 3500 человек — вдвое больше, чем на головном предприятии в Стокгольме...
Затем была революция, национализация, но компания Ericsson вскоре вновь появилась в России. Серьезная работа началась с конца 20-х, а первая наша большая станция была установлена здесь в 1930 году. В 30-е годы компания довольно активно работала в России, но все это, естественно, оборвала война. После войны возникли трудности другого рода: в конце 40-х и начале 50-х в СССР почему-то было решено использовать шаговые коммутаторы, которые Ericsson никогда не производила. И только в конце 60-х Ericsson начала поставлять в Россию свои координатные коммутаторы. Мы установили несколько крупных междугородных коммутаторов, а затем передали значительную часть работы с советским рынком нашим югославским партнерам из компании Nikola Tesla. В то время СССР и Югославия активно сотрудничали в торговой области (сейчас это назвали бы клиринговыми отношениями). В числе товаров, поставляемых из Югославии, были и телефонные станции, изготовленные по лицензии Ericsson. К концу 80-х в СССР было уже довольно много станций, разработанных Ericsson и произведенных Nikola Tesla. Кстати, уже в 80-х Nikola Tesla перешла на цифровые технологии и позже стала поставлять эти станции в СССР.
В начале 90-х, уже после распада Союза, Ericsson вновь начала активно интересоваться российским рынком. В 1994 году мы создали российскую компанию — «Эрикссон Корпорация АО». К этому времени в России стал развиваться рынок сотовой связи, и Ericsson стала придерживаться следующего «разделения труда» — собственно шведы занимались сотовой связью, в то время как упомянутые выше югославы (успевшие к тому времени стать хорватами) сосредоточились на сетях общего пользования. В Москве мы располагаемся с ними в одном офисе, теперь их компания называется Ericsson Nikola Tesla (Ericsson еще в 1995 году выкупила 50% их акций). Конечно, юридически мы две разные компании, но работаем в рамках единой стратегии.
Шостедт: В соответствии с новой стратегией и реорганизацией компании деятельность Ericsson во всем мире подразделяется на три бизнес-сегмента. Первый из них — это потребительские продукты (мобильные телефоны и аксессуары к ним). Второй — решения для корпоративных заказчиков. И, наконец, третий сегмент — решения для операторов связи (как фиксированной, так и сотовой).
Такова глобальная стратегия Ericsson, и в соответствии с ней строится наша работа в России. Здесь очень хорошо продаются наши мобильные трубки, и у нас довольно велика доля этого весьма специфичного для Ericsson рынка, который мы начали осваивать относительно недавно. Ведь это потребительские продукты, и законы данного рынка совершенно иные. Что касается корпоративных решений, то нашими заказчиками является множество компаний различных размеров — от самых маленьких до очень крупных. Среди них и учреждения культуры, в частности Большой театр, а также такие организации, как Федеральная служба охраны, Министерство путей сообщения и Министерство внутренних дел. В области фиксированных сетей общего пользования самым большим нашим заказчиком является «Связьинвест», а также предприятия электросвязи по всей стране. Так, одним из крупнейших партнеров Ericsson в России является МГТС. Ну и конечно же мы работаем практически со всеми основными операторами сотовой связи.
Шостедт: Я скажу так: при нынешней плотности сотовых телефонов на душу населения первое направление — потребительские продукты — даже теоретически не может быть доминирующим в России. И хотя у нас достаточно большая доля данного рынка, сам рынок еще мал. Поэтому в абсолютных цифрах объем продаж по этому направлению в России у нас ниже, чем во многих других странах.
Что касается корпоративных решений, то их доля в совокупном объеме продаж российского Ericsson, наверное, такая же, как и во всем мире. А вот удельный вес решений Eriсsson для операторов связи в России у нас, скорее всего, больше. Это, опять-таки, связано с низкими темпами развития сотовых сетей, ведь Россия в этой области на несколько лет отстает от западных стран. Там насыщенность фиксированной телефонией уже достигла очень высокого уровня, и рост идет только в сотовой телефонии, в России же дело обстоит иным образом. Могу добавить, что более двух третей международных и междугородных звонков в России обеспечивается коммутационными системами Ericsson, а наша доля в области мобильной связи составляет около 40%.
Шостедт: Что касается мобильных телефонов, то мы сами их не продаем. Продажи осуществляются оптом — либо напрямую операторам сотовой связи, либо через дистрибьюторов. Можно сказать, что мы не стремимся самостоятельно работать на потребительском рынке. Логика этого рынка очень специфична. Люди выбирают себе телефон не только по его техническим характеристикам, но и исходя из его внешнего вида, цвета, престижности модели и многих других субъективных факторов. Работу на данном рынке можно сравнить, например, с торговлей овощами. Если ты продаешь помидоры на рынке, то тебе нужно каждое утро завоевывать покупателя заново. Ведь если сегодня помидоры у тебя окажутся гнилыми, то покупать их никто не будет. Но если завтра ты привезешь свежие помидоры, то их обязательно купят. Иными словами, лояльность покупателя к поставщику на этом рынке довольно изменчива. Данный рынок живет очень короткими промежутками времени и поэтому требует постоянной рекламы, благодаря которой, кстати, мы сейчас очень заметны в Москве.
Говоря о корпоративных решениях, я бы сказал, что наиболее простые решения для офисов уже приближаются к уровню потребительского рынка. Поэтому мы стараемся отказываться от самостоятельной продажи таких продуктов и предлагать их, например, через Internet или продавать через дистрибьюторов. Сами же мы стремимся заниматься только крупными по масштабу и сложными с технической точки зрения корпоративными решениями. А если системы не очень большие и не сверхсложные, то выполнение таких проектов мы поручаем своим интеграторам.
Работа с операторами связи также подчиняется особой логике. Здесь срок службы поставляемого оборудования очень велик. Если возвратиться к истории, то, к примеру, нашу последнюю станцию производства 1930 года сняли с эксплуатации в Москве лишь в прошлом году. И дело здесь вовсе не в российских проблемах. Я, например, у себя дома, в центре Стокгольма, был подключен к такой же станции производства 1928 года, которую демонтировали лишь в начале 90-х. И если говорить откровенно, большой разницы в качестве связи я после этого не заметил. Изменилось лишь количество предоставляемых услуг. Сейчас, конечно, такие сроки эксплуатации вряд ли возможны, но зачастую коммутаторы нормально работают и 10, и 20 лет. Все это предполагает наличие совершенно особых отношений с покупателем данной техники. Ему необходимо предоставлять расширения системы и запчасти к ней, осуществлять реализацию каких-то новых дополнительных услуг и проводить обучение. Заказчику требуется постоянная связь с поставщиком, в частности, на случай ремонта этой техники. (Конечно, сегодня стандартизация дошла до такого уровня, что если заказчику перестал нравиться поставщик, то технику легко можно поменять — это уже не оборачивается неразрешимыми проблемами.) Так что наши профессиональные и человеческие взаимоотношения с заказчиками носят преимущественно длительный характер.
Шостедт: Больших проблем в существовании такого рода естественных монополий я не вижу. У нас в Швеции, например, есть практически такая же монополия. Вот с технической точки зрения я вижу в России некоторые специфические моменты, которые нигде в мире больше не встречаются. Это касается, в частности, диапазонов частот, систем сигнализации и других технических параметров. Отрасль связи здесь весьма консервативна, поэтому сеть нужно воспринимать в том виде, как она есть, а не пытаться в одночасье все поменять. Это конечно же представляет собой достаточно серьезную проблему, потому что во всем мире системы связи развиваются в направлении открытых стандартов.
LAN: Но ведь многие из региональных операторов в нынешней ситуации теряют деньги, а не зарабатывают их. Откуда же у них могут взяться средства для приобретения новой техники, например у Ericsson?Шостедт: После кризиса многие операторы конечно же попали в достаточно затруднительное положение. Я недавно видел данные «Связьинвеста», где говорится, в частности, о том, что, насколько я помню, на начало этого года 36 предприятий электросвязи были убыточными. В основном это связано с низкими тарифами, что является прежде всего политическим вопросом. Ведь с чисто технической точки зрения внедрить повременную оплату, как в большинстве развитых стран мира, не так уж сложно. Вместе с тем последние данные говорят о постепенном выходе телекоммуникационных компаний из кризиса и о снижении числа убыточных операторов связи.
Если взглянуть на общие результаты нашей работы, то можно увидеть, что значительную часть продаваемых нами коммутаторов составляют международные и междугородные станции, т. е. те, которые быстро окупаются. Это значит, что операторы, если они находят финансирование, стараются вкладывать деньги в проекты, которые могут обеспечить быстрый возврат вложенных средств. Такие проекты задействуют международные, междугородные, сотовые и, наверное, крупные городские коммутаторы. Например, проект, который мы сейчас осуществляем с МГТС, представляет собой слой коммутаторов над сетью МГТС, повышающий качество ее работы. Данный проект наверняка целесообразен с экономической точки зрения: ведь, увеличивая пропускную способность сети, оператор получает возможность зарабатывать больше.
Возвращаясь к вашему вопросу, можно сказать, что, конечно, наши возможности не беспредельны. Мы стараемся, естественно, изыскивать способы финансирования проектов и нередко их находим. Время от времени предоставляем операторам товарные кредиты. Но это, конечно, не может быть правилом.
Шостедт: Наверное, в России работа в данном направлении ведется пока не так активно, как на Западе. Хотя я думаю, что в этой области очень опасно быть консервативным. Тут ситуация в чем-то схожа с той, что сложилась на рынке сотовой связи. Такое же отставание, какое присуще развитию сотовой связи в России, характерно и для сетей передачи данных, в частности Internet. Время покажет, сможем ли мы исправить сложившуюся ситуацию, но, безусловно, амбиции в этой области у нас есть. Но и здесь мы стремимся работать с тем оборудованием, которое нам ближе по духу, — это в основном большие коммутаторы для операторов сетей передачи данных. Тем более что на рынке решений более низкого уровня уже и так имеется достаточно большой выбор и сильная конкуренция между поставщиками.
LAN: Не кажется ли Вам, что обилие рекламы Ericsson, посвященной исключительно мобильным телефонам, может повлиять на восприятие вашей компании, когда люди станут думать, что это главное, а может быть и единственное направление вашей работы?Шостедт: Если говорить об обычных людях на улице, то, конечно, они нас воспринимают именно так. Ведь простые люди не представляют, что существует какая-то сеть; они видят только трубки мобильных телефонов и очень удивляются, когда узнают, что имеются еще и какие-то базовые станции, где тоже, оказывается, используется оборудование Ericsson. Но что касается серьезных заказчиков, то я очень надеюсь, что этого не произойдет. Просто мобильные телефоны — это наиболее заметная и популярная часть нашей деятельности. Традиционная связь не так интересна для публики и журналистов, и поэтому наша работа в этой области не так заметна.
Кстати, для того, чтобы ответить на вопрос, как люди воспринимают Ericsson, компанией примерно год назад было проведено специальное исследование (правда, не в России, а на Западе). И картина получилась не вполне однозначной. В одних странах нас воспринимают как очень традиционную компанию, а в других — как современную и передовую. В некоторых странах о нас думают как о поставщике решений для сотовой связи, а в других — как об очень богатой компании, предоставляющей широкий спектр решений. Со своей стороны мы бы, конечно, хотели, чтобы во всем мире нас воспринимали одинаково.
Но тем не менее самым массовым носителем имени Ericsson как brand name все равно остается мобильный телефон, и от этого никуда не деться.
Шостедт: В российском Ericsson работают около 450 человек. У нас два офиса, один главный, на улице 8 Марта, а другой — на базе МТУСИ, где располагается наш учебный центр и работает большинство наших технических специалистов. Технические специалисты занимаются монтажом, настройкой, поддержкой оборудования, обучением персонала заказчика. В офисе на улице 8 Марта работают около 300 человек, и в основном они занимаются маркетингом и проектами, т. е. коммерческой и административной деятельностью. В общем, структура нашего офиса такая же, как и у других представительств Ericsson в разных странах, за небольшими исключениями. Например, в Финляндии у нас работает достаточно большая группа разработчиков программного обеспечения, а в Бразилии и Мексике у Ericsson очень большие производственные мощности.
LAN: А какова иерархия подчинения российского офиса компании по отношению к главному офису?Шостедт: Я непосредственно подчиняюсь Яну Вэреби — Исполнительному вице-президенту Ericsson, отвечающему за Европу, Ближний Восток и Африку. Для Ericsson это крупнейший не только географически (почти 100 стран), но и по обороту (более 50% продаж) регион. Вообще, у нас четыре региональных Исполнительных вице-президента, в том числе по Северной и Латинской Америке, а также странам Азии и Тихого океана.
LAN: Не могли бы Вы сказать, как выглядит Россия (например, с точки зрения оборота) по сравнению с другими странами, где работает Ericsson?Шостедт: Я не могу назвать точные цифры, но Россия имеет достаточно хорошие позиции, по крайней мере так было в прошлом году. У нас есть список десяти самых успешных по объемам оборотов стран, который мы регулярно публикуем. Так вот, в нем России, к сожалению, нет. В прошлом году у нас были вполне обоснованные надежды, что Россия в этот список попадет. Сейчас, по понятным причинам, наши ожидания скромнее. Но по крайней мере я уверен, что Россия год назад входила в двадцатку самых успешных стран (из тех 140, в которых мы работаем).
Надо сказать, что с 1994 года, когда начала действовать российская компания «Эрикссон Корпорация АО», год за годом наш бизнес развивался очень бурными темпами. И даже по итогам прошлого года в целом, как это ни странно, был зафиксирован рост. И лишь в 1999 году он остановился.
Шостедт: В отличие от представительств многих других компаний, московский офис Ericsson работает только на территории России. Конечно, есть и исключения, например наш учебный центр обслуживает и другие страны СНГ.
Если же говорить о российских регионах, то мы имеем в них достаточно много представительств (хотя это, естественно, небольшие офисы, зачастую всего с одним сотрудником). Так, наши представительства есть в Санкт-Петербурге, в нескольких городах Сибири (Омске, Томске, Красноярске, Иркутске, Новосибирске), Нижнем Новгороде, Краснодаре и других городах. Основная задача сотрудников этих представительств — поддерживать контакт с нашими заказчиками на местах. Эти люди — наши «глаза и уши». Многие из них являются опытными сотрудниками и могут даже делать предложения новым заказчикам и вести с ними переговоры, но, когда речь заходит о новых больших проектах, эту работу берет на себя московский офис.
Шостедт: Вот этим как раз занимаются те сотрудники, которые работают в нашем офисе на базе МТУСИ. Там расположена наша основная служба технической поддержки. Вторая точка технической поддержки находится в Красноярске и отвечает за Cибирский регион. Такое разделение связано с тем, что у нас очень много объектов в Москве и Питере, а также в Сибири. Со временем, я думаю, сеть службы технической поддержки будет расширяться. Эти службы отвечают за все вопросы поддержки и доступны 24 часа в сутки. Они предоставляют необходимые запчасти, занимаются «доводкой» программного обеспечения и т. д. и т. п. Я считаю, что на сегодня они хорошо справляются со своими обязанностями.
Техническая поддержка — это область, в которой за последнее время многое изменилось. Если раньше, как мы уже говорили, после установки механические системы работали десятилетиями, то с электронными системами, функционирование которых во многом зависит от программного обеспечения, такое невозможно. За ПО необходимо постоянно следить, обновлять его версии, предусматривать в них новые функции и возможности. Это предполагает совершенно другой подход и со стороны оператора, ведь теперь нельзя просто поставить коммутатор и забыть об его существовании.
Шостедт: Могу сказать, что во время кризиса меня здесь не было, я пришел на эту должность только в конце октября. У меня был определенный опыт работы в России в 80-х годах, поэтому мне было странно слышать слово «кризис» применительно к нынешней ситуации. Ведь во многих аспектах жизнь в Москве сегодня гораздо лучше, чем была в середине 80-х, а ведь и тогда все время говорили о кризисе.
Если говорить об Ericsson, то так совпало, что как раз во время кризиса мы переехали в новый офис на улице 8 Марта. До этого у нас было несколько арендованных помещений, а теперь появился свой собственный дом. И это помогло нам заметно снизить расходы. Кроме того, мы приняли и другие меры для сокращения внутренних расходов, постарались более эффективно организовать работу.
Что касается кадров, я пришел к выводу, что в этой области наша политика должна зависеть от того, верим мы в перспективы этого рынка или нет. Как сказал русский поэт: «В Россию можно только верить...» Мы верим в Россию и поэтому постарались никого из квалифицированных кадров не увольнять. Мы уже столько вложили в их подготовку, включая обучение, ознакомление с методологией, продуктами Ericsson и проч., что нам очень жалко было бы потерять этих талантливых людей из-за кризиса. Поэтому моей стратегией в тех условиях было постараться удержать их в течение некоторого времени до тех пор, пока они снова нам понадобятся. Так что фактически сокращения коснулись лишь обслуживающего персонала, и то, в основном, это было связано с переездом в новый офис (например, нам стало нужно меньше водителей). Кроме того, мы заметно сократили число работающих в представительстве иностранцев, привлечение которых обходится дороже. Их командировки влекут за собой такие расходы, как аренда квартир, оплата переводчиков, школьные взносы для их детей, и многие другие.
В целом сокращение персонала составило не больше 10% и не затронуло никого из квалифицированных российских сотрудников. Правильной или нет была эта политика — покажет время. Но, как результат, у нас по-прежнему работает большой отряд молодых и талантливых российских сотрудников — они являются главным ресурсом компании «Эрикссон Корпорация АО».