Исторически Академия наук в России и в СССР обладала высоким статусом и авторитетом — кроме выполнения фундаментальных и прикладных работ она имела в своем распоряжении опытное производство, оставаясь при этом относительно независимой от системы государственного планирования организацией. АН СССР было дозволено самостоятельно определять направления исследований и распоряжаться реальными ресурсами для их поддержки. Все ведущие физики и математики страны работали в АН, у которой была некоторая свобода не только в выборе тематики исследований, но и в подборе кадров. Выборы академиков, определяющих основные направления исследований, как и выборы ее руководства, осуществлялись на Общем собрании. Конечно, о полной независимости АН от партийного руководства СССР говорить не приходилось.
В 1945 году проходили выборы нового президента Академии наук, кандидатура которого должна была быть одобрена Сталиным, по указанию которого был подготовлен список с характеристиками на 20 наиболее авторитетных советских академиков. Выбор пал на Сергея Вавилова, директора Физического института АН СССР [1], несмотря на то, что его старший брат — президент Академии сельскохозяйственных наук, академик Николай Вавилов был репрессирован. Сталин не доверял ни руководству Академии, ни академикам персонально, ни Академии как потенциально политически неблагонадежной организации. Однако Академия наук была ведущим звеном не только Атомного проекта, но и многих других прорывных технологий, например радиолокации, поэтому для контроля за ее деятельностью в 1947 году в составе аппарата ЦК ВКП (б) был создан Отдел науки и высших учебных заведений, руководителем которого был назначен 27-летний Юрий Жданов, сын Андрея Жданова, ближайшего соратника Сталина, члена Политбюро ЦК, отвечавшего за идеологию и внешнюю политику партии.
Юрий Жданов приступил к делу решительно: подверг ревизии Устав Академии, урезав имевшиеся еще свободы; упразднил выборную должность академика-секретаря, осуществлявшего оперативный контроль за деятельностью организации; ввел должность главного ученого секретаря Президиума, кандидатуру которого утверждал Президент АН СССР. Не требовалось, чтобы ученый секретарь был академиком, и в апреле 1947 года на эту должность был утвержден доверенный представитель Жданова — Александр Топчиев, никогда ранее не работавший в каких-либо структурах АН и занимавший пост заместителя министра Министерства высшего образования СССР. Зимой 1949 ему было поручено подготовить и провести «Всесоюзное совещание физиков», посвященное осуждению «космополитизма-идеализма» и которое должно было послужить старту гонений на ведущих физиков страны. По новому Уставу в подчинении главного ученого секретаря было предусмотрено еще пять должностей ученых секретарей, одну из которых занял Юрий Жданов, к этому времени женатый на Светлане Аллилуевой. Согласно новому Уставу, полномочия секретариата были значительно расширены — на него было возложено ведение финансовых, административных и хозяйственных дел (www.ras.ru/publishing/rasherald/rasherald_articleinfo.aspx?articleid=d49725a1-32c3-4d74-b8ef-7cefb727b776). Во многих письмах руководства Отдела науки и высших учебных заведений ЦК ВКП (б) в секретариат ЦК особо подчеркивалось: «Президиум Академии наук предлагает... товарищ Топчиев поддерживает», «Президиум Академии наук предлагает... товарищ Топчиев считает нецелесообразным».
Последним выборным академиком-секретарем был генерал Николай Бруевич [2], специалист в области теории точности и надежности механических машин, в годы Великой Отечественной войны руководивший проектами по улучшению точности бомбометания. Осенью 1948 года Бруевич был назначен и.о. директора только что созданного Института точной механики и вычислительной техники (ИТМиВТ), приоритетным направлением которого были работы в области механических и электрических вычислительных устройств. Примечательно, что в профиле института ничего не было сказано о электронных вычислительных машинах. Как специалист по надежности Бруевич не верил, что можно создать надежную вычислительную систему из тысяч ненадежных элементов.
.jpg) |
| Сергей Вавилов (слева) и Николай Бруевич |
Бюро Отделения технических наук АН СССР 23 февраля 1949 года одобряет научный отчет ИТМиВТ за немногие месяцы его существования и утверждает план на 1949 год. Каких-либо существенных замечаний по работе института сделано не было. Однако 27 апреля 1949 года для комплексной проверки деятельности института Президиум Отделения технических наук внезапно назначает новую комиссию, которой было поручено в двухнедельный срок представить заключение о проводимых в ИТМиВТ исследованиях, кадровой политике и материально-финансовом обеспечении. Почему всего лишь через два месяца после планового отчета института назначается новая проверка?
В архиве Академии наук и в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ), в котором хранятся документы ЦК КПСС, обнаружились почти идентичные копии заключения комиссии, выполнившей повторную проверку. Необычно то, что результаты проверки деятельности одного из сотен научно-исследовательских академических институтов вообще заинтересовали аппарат ЦК. Копия из РГАСПИ содержит более расширенную характеристику кадрового состава института, что, как выяснилось, имело гораздо большее значение для руководства компартии и для развития отечественной индустрии высоких технологий.
Председателем комиссии был назначен академик Мстислав Келдыш, в то время зам. директора Математического института Академии наук (МИАН) и начальник Реактивного научно-исследовательского института (НИИ-1 МАП). Келдыш отвечал за проведение вычислительных работ по Атомному проекту СССР и как никто другой в стране понимал необходимость скорейшего создания отечественных быстродействующих электронных вычислительных машин. Вычисления на тот момент проводились вручную с помощью арифмометров типа «Mercedes», «Rheinmetall» и пр. Эта была очень ответственная работа — над математиками-вычислителями как дамоклов меч постоянно висела угроза ошибки в вычислениях, которые могли иметь серьезные последствия. Количество срочных задач росло как снежный ком, вычислителей не хватало, а по прогнозам специализированные механические машины, которые должны были бы помочь в вычислениях, могли появиться только через пять лет.
.jpg) |
| Мстислав Келдыш в 40-е годы |
Заключение комиссии о деятельности ИТМиВТ за его полугодовое существование было 15 мая 1949 года представлено в бюро Отделения технических наук АН СССР. Никаких серьезных нарушений обнаружено не было и предполагалось, что документ на семи страницах под грифом «Cекретно» существует в единственном экземпляре и хранится только в Академии.
Расширенное заседание бюро Отделения, на котором рассматривалось заключение комиссии по проверке деятельности нового института и утверждение плана работ института на 1950 год, прошло 6 июля 1949 года — эту дату вполне можно считать ключевой в истории советской вычислительной техники. Келдыш критиковал руководство ИТМиВТ, мало внимания уделявшее универсальным электронным вычислительным машинам — планы работ института на 1949 год не предусматривали ускоренного развития работ по этому направлению, а в структуре института не было отдела, который должен был бы развивать соответствующую тематику. Однако его оппоненты в жесткой форме заявляли, что председатель комиссии не вправе изменять приоритеты, одобренные руководством страны. Представитель министерства машиностроения и приборостроения СССР Владислав Лоскутов прямо указал, что «никто не должен пытаться исправить ведущие документы, расставлять приоритеты, на каких работах должны быть сосредоточены основные усилия и ресурсы, в ситуации, когда есть Постановление Совета министров СССР от 6 апреля 1949 года, в котором нет ни слова об электронных вычислительных машинах». Кроме того, в уставе ИТМиВТ основным направлением деятельности института были указаны работы в области точной механики и специализированных математических машин. Сам же институт фактически существует всего полгода и находится в стадии становления.
Обосновывая отсутствие работ по созданию электронных вычислительных машин, Бруевич ссылался на опыт ENIAC, продемонстрировав хорошее знание проблем надежности, которые возникают при создании и эксплуатации ЭВМ. Не отрицая значимости создания универсальных вычислительных машин, оппоненты также отмечали, что специализированные машины также имеют важное значение для решения первостепенных задач.
.jpg) |
| Протокол заседания бюро Отделения технических наук АН СССР |
Келдышу удалось добиться решения об организации в ИТМиВТ отдела по цифровым быстродействующим машинам: «Придавая особое значение созданию цифровых быстродействующих машин, предложить Институту всемерно развивать работы по созданию этих машин, включив их в план 1949 года». В решение бюро было особо отмечено, что следует обратиться в Совет министров с просьбой подготовить Постановление о приоритетном развитии электронной вычислительной техники. Никаких кадровых вопросов на заседании бюро не рассматривалось [3]. Постановлением Совета министров СССР от 9 мая 1951 года № 1552-774 в составе Научно-технического совета при Первом главном управлении при СМ СССР была организована математическая секция (секция № 7) для научного руководства разработкой конструкций быстродействующих вычислительных машин, а также методов их эксплуатации [4].
В декабре 1951 года была введена в эксплуатацию первая советская универсальная электронная вычислительная машина М-1, созданная в Энергетическом институте под руководством Исаака Брука, а в конце декабря в Киеве в Институте электротехники была введена в эксплуатацию созданная под руководством Сергея Лебедева машина МЭСМ [5, 6].
Заключение комиссии было отпечатано 15 мая 1949 года в единственном экземпляре, однако на самом деле экземпляров было два — и уже 16 мая второй, подписанный сотрудником отдела спецработ Академии наук, лежал на столе у Юрия Жданова — внеплановая проверка ИТМиВТ была проведена по инициативе Отдела науки и высших учебных заведений ЦК ВКП (б). В РГАПСИ хранится справка, подготовленная отделом для Георгия Маленкова, секретаря ЦК ВКП (б): «В 1949 г. в соответствии с постановлением Секретариата ЦК по записке тов. Абакумова В. С. о неудовлетворительной работе ИТМ Президиумом АН СССР была проверена работа института. В институте работал ряд лиц, на которых имеются серьезные компрометирующие материалы» [7]. Итак, 1949 год — министр государственной безопасности СССР Виктор Абакумов выражает озабоченность неудовлетворительным состоянием работ в только что созданном институте. В ответ на его озабоченность под прикрытием Президиума Академии наук инициируется проверка деятельности института, результаты которой доводятся до сведения Маленкова. Про научные исследования в справке речи не идет.
В 1949 году Сталин выдвинул обвинения против руководителей Ленинграда, предложивших перенести столицу РФ в Ленинград. Как в руководстве страны, так и в хозяйственных отраслях и в компартии многие чиновники сочувственно относились к этой идее — РФ, как и другие республики СССР, вправе иметь свою столицу. Так появилось масштабное «Ленинградское дело», в котором Маленков и Абакумов сыграли одну из главных ролей — начиная с марта 1949 года было репрессировано более 2 тыс. партийных, хозяйственных и советских руководителей.
«Ленинградское дело» затронуло и науку — была проведена чистка среди преподавателей вузов, работников культуры и ученых, включая и советских физиков того времени, многие из которых были тесно связаны именно с Ленинградом, где до 1934 года располагалась Академия наук СССР и ведущие научно-исследовательские институты.
Однако репрессии обошли АН стороной — в справках Топчиева для ЦК сообщалось, что не удалось найти фактов причастности Академии наук или Сергея Вавилова к «Ленинградскому делу». Отечественную науку спас Атомный проект. Об этом свидетельствует еще один документ из архива ЦК КПСС — письмо Юрию Жданову, подписанное Иваном Бардиным, вице-президентом АН, и Топчиевым: «О нарушениях в обеспечении сохранения государственной тайны академиком Н.Г. Бруевичем при хранении материалов по «Опытам точности бомбометания». В нем говорилось: «Академией Наук СССР было получено указание Заместителя Председателя Совета Министров Союза СССР товарища Л.П. Берия заинтересоваться состоянием хранения в Институте машиноведения АН СССР материалов по опытам бомбометания. 10 ноября 1950 г. при осмотре столов и шкафов изъяты документы, относящиеся к “Опытам точности бомбометания”, проводившимся в 1945–1955 гг., которые были рассекречены 24.5.1946 Бруевичем без участия представителей ВВС Военно-Морского флота. Тов. Бруевичу был объявлен строгий выговор» [8]. В те времена подобные нарушения режима секретности считались тяжелым преступлением и неминуемо вели к более суровым наказаниям.
.jpg) |
| ИТМиВТ в 50-е годы XX века |
Как «Ленинградское дело» повлияло на Бруевича и развитие работ по созданию электронных вычислительных машин? По уставу Общее собрание Академии наук должно было в течение года утвердить создание нового института и директора нового института. Как правило, это формальность, однако 4 июня 1949 года эти формальности были выполнены лишь наполовину — было утверждено решение о создании ИТМиВТ, но вопроса о его директоре в повестке дня не было. Это показывает, что к тому времени решения о распространении «Ленинградского дела» на Академию еще не было, а к моменту заседания Бюро отделения технических наук в июле такое решение было принято. Был ли Сталин в курсе ситуации с Бруевичем? Вряд ли — у него были более серьезные основания не допускать репрессий в Академии наук. Работы над атомной бомбой были в самом разгаре, а 29 августа 1949 года прошло ее первое успешное испытание.
Николай Бруевич не был утвержден директором ИТМиВТ, не подвергся репрессиям и благополучно продолжал работать в сфере надежности машин, а в 1950-х годах принимал участие в работе Государственной комиссии по приемке новых моделей ЭВМ. Кадровые проблемы и согласование научных тем в ИТМиВТ длились почти год — директором был назначен Михаил Лаврентьев, а в 1953 году институт возглавил Сергей Лебедев, под руководством которого была создана знаменитая серия отечественных универсальных цифровых вычислительных машин.
***
Вмешательство в науку партийно-административного руководства государства не всегда было положительным, однако для универсальных электронных вычислительных машин ситуация сложилась весьма благоприятная — соответствующие работы получили серьезное финансирование и кадровую поддержку, что позволило решать стратегически важные задачи для авиации, космоса и ядерной энергетики. В конечном итоге все это оказало значительное влияние на укрепление национальной безопасности страны, а решающее значение имело заседание бюро Отделения технических наук АН СССР с ярким выступлением Келдыша и последовавшей за ним острой конструктивной дискуссией, итогом которой стал поворот от механических и аналоговых к цифровым электронным вычислительным машинам. Директором ИТМиВТ стал Лаврентьев, который привлек к работе в институте Лебедева, вместе с учениками создавшего серию советских ЭВМ, а присутствующий на этом заседании бюро Сергей Соболев — выдающийся математик современности — сыграл ведущую роль в становлении отечественной школы программирования.
Литература
1. Ирина Крайнева. ДИСПАК — операционная система атомного проекта // Открытые системы.СУБД. — 2016. — № 1. — С. 42–43. URL: https://www.osp.ru/os/2016/01/13048657 (дата обращения: 21.05.2022).
2. Вера Карпова, Леонид Карпов Первая БЭСМ: начало пути // Открытые системы.СУБД. — 2007. — № 10. — С. 74–79. URL: https://www.osp.ru/os/2007/10/4706915 (дата обращения: 21.05.2022).
3. Прохоров С. П. Заседание Бюро Отделения технических наук АН СССР 6 июля 1949 г. и его значение для развития вычислительной техники // Годичная научная конференция. (Москва, 2016 г.). — М.: ИИЕТ РАН, 2016. — С. 648–650. URL: ihst.ru/wp-content/uploads/from_ftp/GodichkaIIET/year-k-2016.pdf (дата обращения: 21.05.2022).
4. Крайнева И. А., Пивоваров Н. Ю., Шилов В.В. Становление советской научно-технической политики в области вычислительной техники (конец 1940-х — середина 1950-х гг.) // Идеи и Идеалы. — 2016. — № 3 (29). — С. 118–133. URL: https://ideaidealy.nsuem.ru/storage/uploads/2016/07/09_Krajneva_i_dr.pdf (дата обращения: 21.05.2022).
5. Наталья Дубова. Очерки истории советской вычислительной техники // Открытые системы.СУБД. — 1999. — № 3. — С. 67–71. URL: https://www.osp.ru/os/1999/03/179754 (дата обращения: 21.05.2022).
6. Сергей Прохоров. На заре отечественного компьютерного века // Открытые системы.СУБД. — 2014. — № 5. — С. 41–43. URL: https://www.osp.ru/os/2014/05/13041828 (дата обращения: 21.05.2022).
7. Письмо Отдела науки и высшего образования ВКП (б) секретарю ВКП (б) Георгию Маленкову. РГАСПИ, фонд № 17, № 133, № 174.
8. Письмо Президиума АН в Отдел науки и высшего образования ВКП (б). РГАСПИ, фонд № 17, опись № 133, № 174.
Сергей Прохоров (sergei.prokhorov@gmail.com) — ведущий научный сотрудник, Институт истории естествознания и техники РАН; Дмитрий Волков (vlk@keldysh.ru) — старший научный сотрудник ИПМ им. М. В. Келдыша РАН (Москва).
DOI: 10.51793/OS.2022.93.57.003
