Вопросы выгоды

Исследование GfK, представленное Александром Демидовым, отразило точку зрения довольно значительной части работающих в России менеджеров иностранных компаний

Похоже, неверным оказался сделанный по результатам прошедшей 1 июля пресс-конференции Федеральной антимонопольной службы (см. «Импорт 'по Марксу'», Computerworld Россия, № 18, 2013) вывод о том, что вопрос с параллельным импортом уже решен в пользу его легализации.

Свидетельством того, что борьба за внимание первого вице-премьера правительства Игоря Шувалова далеко не закончена, можно считать обнародованное «Исследование финансово-экономических последствий либерализации параллельного импорта в России», которое компания GfK провела в июле-августе по заказу Ассоциации европейского бизнеса. Исследование можно расценивать как ответ на вышедший незадолго до него совместный труд Высшей школы экономики и «Сколково» (см. «Время прагматизма», Computerworld Россия, № 18, 2013). Последний в свою очередь был ответом на работу другого коллектива ВШЭ, который в декабре 2011 года обличал параллельный импорт, правда большей частью с моральной точки зрения.

Либерализация (то есть законодательное разрешение) параллельного импорта означает, что от национального принципа исчерпания прав (товар может перепродаваться в стране после того, как он ввезен в нее импортером с разрешения вендора) сделан поворот к международному (продав товар один раз, производитель не имеет возможности влиять на его дальнейшую судьбу).

Исследование GfK, представленное главой российского офиса GfK Александром Демидовым, включает результаты опроса экспертов и анализ открытых данных по ряду рынков.

Опрошенные 34 эксперта — это руководители московских офисов зарубежных компаний — лидеров рынков, наиболее подверженных рискам в случае разрешения параллельного импорта. Их компаниям принадлежит, например, 71% рынка строительной техники и оборудования, 63% российского авторынка, 53% — бытовой техники и электроники, 52% — рынка розничной торговли бытовой техники и электроники. Общая численность сотрудников в компаниях, где работают эксперты, — под 90 тыс. человек.

Принимая во внимание место работы опрошенных, прогнозирование ими различных неурядиц в случае разрешения параллельного импорта неудивительно. Так, полагают эксперты, это приведет к сокращению инвестиций в Россию на 30-50%, в автомобильной отрасли — на 60-70% (17 из 34 представляемых ими компаний сократят инвестиции, четыре — полностью свернут соответствующие программы). Причина — снижение рентабельности в результате нечестной конкуренции, недобросовестного использования параллельными импортерами вложений вендоров в объекты интеллектуальной собственности.

Параллельные импортеры будут применять схемы минимизации налогов и таможенных платежей «в стиле 90-х», так что объем выплат с их стороны не покроет убытков от падения соответствующих отчислений производителей и «законных» импортеров. Падение, по прогнозам экспертов, составит 5-10%.

Производство в России станет менее выгодным, его падение может достичь 20%, оно будет замещено импортом, заводы могут «переехать» в другие страны — например, в Польшу, Венгрию или Китай.

По мнению 25 экспертов, существенно вырастет продажа контрафактной продукции. Она и сейчас в некоторых отраслях составляет чуть ли не треть продукции, а в результате либерализации, когда производители не смогут пресекать неавторизованную продажу, ситуация ухудшится еще на 10-30%, в зависимости от отрасли. Наибольшие шансы приобрести подделку — при покупке автозапчастей, шин и спортивных товаров.

Не улучшится и положение с конкуренцией. Формально она усилится, однако, как полагают эксперты, внутрибрендовая конкуренция (параллельных импортеров с авторизованными) не может быть по-настоящему честной даже в идеальных условиях, а уж в нынешних — и подавно (хотя бы по причине того, что параллельные импортеры могут недобросовестно оптимизировать затраты и присваивают себе отдачу от чужих инвестиций — в разработку и маркетинг).

В России же конкуренция есть, и достаточно суровая. Например, по данным GfK, в 2102-2013 годах на нашем рынке продавалось 5368 моделей телевизоров, 888 моделей смартфонов и 1546 моделей планшетов. Для сравнения, в Австрии соответствующие цифры — 3665, 706 и 561, в Германии — 5800, 1281 и 811, в Польше — 2737, 1440 и 657. То есть по смартфонам «в среднем на страну» мы этим трем государствам уступили, по двум другим приведенным товарным группам (и еще четырем, изученным GfK) – намного опередили.

При этом утверждается, что параллельный импорт сузит ассортимент — параллельные импортеры, не связанные какими-либо соглашениями с производителями, будут возить только самый ходовой товар.

Что до цен, то на первом этапе они упадут — где-то на 5%, а потом вернутся на прежний уровень в связи с вымыванием дешевого сегмента. Вырастет лишь маржа импортеров. Кроме того, потребители станут менее защищены — как от некачественных товаров, так и от плохого обслуживания.

Негативно скажется либерализация и на занятости населения — сокращение локализованного производства приведет к падению в некоторых отраслях числа рабочих мест на 20-25%. Изменится к худшему и структура занятости — вместо квалифицированных производителей и «ремонтников» будут востребованы продавцы. А обещанная ФАС защита локализованных производств посредством включения запрета на параллельный импорт их продукции противоречит правилам Всемирной торговой организации.

В общем, представители российских офисов западных компаний категорически против, и это понятно. Сейчас их деятельность оценивается по объемам продаж в России. Как учитывать (и учитывать ли) при подведении итогов работы российских офисов объемы «параллельных» продаж — большой вопрос.

Однако все приведенные доводы «против» небесспорны. Как минимум они базируются на двух больших допущениях. Первое: сейчас, как и в многократно упоминавшихся 90-х, государство не способно навести порядок в области таможенного регулирования и защиты прав потребителя. Второе: подразумевается наличие большого количества оптовых и розничных компаний, готовых купить товар совершенно неизвестного происхождения и потом иметь головную боль с проверяющими и карающими инстанциями — до Роспотребнадзора включительно.

Можно возразить и по другим пунктам. Например, контрафакт зачастую покупают потому, что оригинальные продукты дороже в разы. Если же будет выбор между контрафактом и оригинальной, но относительно недорогой «параллельной» продукцией то, возможно, не все захотят экономить.

То, что широта товарного предложения в Германии более похожа на российскую, а не на австрийскую или польскую (страны Евросоюза находятся в единой «зоне» с точки зрения исчерпания прав производителей), косвенно свидетельствует о том, что количество предлагаемых моделей скорее зависит от размера рынка, нежели от других факторов.

Впрочем, с точки зрения покупателя, эта широта не самое важное. Из упоминавшихся пяти с лишним тысяч моделей телевизоров или почти 900 моделей смартфонов наверняка сколько-нибудь устройчивым спросом пользуется лишь малая часть. Если остальные малоизвестные марки и неходовые модели вытеснит пусть и «параллельно» поставленная, но качественная продукция, потребители только выиграют.

С чем нельзя поспорить в представленном исследовании — это с тем, что если и вводить параллельный импорт, то сначала надо как следует проработать законодательную базу, дабы принятые законы не противоречили нашим международным обязательствам, не мешали вести бизнес добросовестным импортерам (пусть и параллельным), защищали потребителя и отсекали от нашего рынка фирмы-однодневки. Чтобы не было нужды латать законодательство задним числом.